Освобождение шпиона - Страница 4

— Вы все поняли? Может, мне повторить еще раз?

В смысле, хорошо ли ему видно и может ли он прочесть то, что написано на экране.

Мигунов пробормотал:

— Все нормально, я все понял.

Он придвинулся поближе к диктофону, читал текст и одновременно тоже говорил что-то, как бы отвечая на вопрос. Текст на экране постепенно перемещался вверх, снизу выплывали все новые и новые строчки. Он волновался, боялся что-то пропустить, что-то не так понять, забыть. К тому же надо было поддерживать видимость разговора, чтобы охранник ничего не заподозрил.

Пять минут пролетели быстро. Журналистка, он даже не запомнил, как ее зовут, убрала в сумку тетрадь и диктофон, в шутку пожаловалась охраннику, что ей не дали больше времени на интервью, а такое короткое не окупит и половины расходов на дорогу и прочее.

Охранник — тоже в шутку, наверное, — предложил взять интервью у него, что разом решит все ее финансовые затруднения. Она рассмеялась, попрощалась и вышла. На Мигунова даже не посмотрела. Его же опять поставили в лягушачью позу и отволокли обратно в камеру.

…До самого вечера он твердил про себя прочитанный на экране диктофона текст. Укладывал его в голове, привыкал, запоминал, думал… Хотя ничего особо сложного или непонятного в тексте не было.

Ему предписывалось, ни много ни мало, убить кого-нибудь из персонала колонии или заключенных. Тогда против него возбудят новое уголовное дело. На время следствия его переведут в СИЗО в Заозерск, а потом — в Иркутск, где находится областной суд, поскольку тяжкие преступления, включая убийства, являются подсудностью областного суда. Там, на следствии или в суде, организовать побег будет гораздо легче, чем здесь, в колонии. Таков был первый этап операции, после выполнения которого он получит дальнейшие инструкции…

Вот такой расклад ему предлагался. Кто предлагал? У Мигунова на этот счет сомнений не было. Горстке активистов из «Неспящих» мысль об убийстве вряд ли пришла бы в голову. Любчинскому и прочим адвокатам из «Архипелага» — тем более. Остается лишь одна фигура: его покровитель, работодатель, его демон и ангел-хранитель в одном лице — ЦРУ. Вот уж кто никогда не стеснялся в средствах, это верно…

А если — ловушка? Если провокация? Но к высшей мере его все равно не приговорят, хуже, чем есть, уже не будет. Значит — надо действовать, следовать инструкции. Убить человека. Кого-нибудь, безразлично кого.

Мигунов осторожно пошевелился, повернул голову. На самом деле вопрос «кого» даже не стоял. У него был один-единственный кандидат на роль трупа, абсолютный победитель в этой номинации.

Луч прожектора с вышки на миг осветил камеру. Блинов лежал на спине, уложив руки вдоль туловища, и храпел. Настоящий храп сымитировать сложно — это почти всегда сложная «музыкальная» фраза, состоящая из нескольких повторяющихся сипов, горловых бульканий и подвываний. Блинов ничего не имитировал, он спал. Все складывается одно к одному, подумал Мигунов. Сон Блинова, убийство, побег. Свобода. И опять сон — его сон… Как же он выспится на воле!

Он приподнялся на кровати, сбросил ноги на пол. Скрипнула откидная рама. Блинов издал горлом какой-то новый клокочущий звук, но тут же захрапел снова. Мигунов уже стоял на ногах. Нагнулся, поднял с пола оружие. Когда-то у него был штатный армейский «Макаров», в революционных фильмах больше использовались «наганы» и «маузеры», в китайских боевиках — нунчаку и сюрикены. Доводилось ему пользоваться спецсредством: иглой с ядом, и обычным электрическим током — 220 вольт. В особорежимной колонии ничего этого не было. В роли оружия должны были выступить его носки. Заскорузлые от грязи носки, которые он, за неимением кляпа, сунет в пасть Блинову, чтобы быстрей придушить его. По телу прошла приятная дрожь, настолько эта мысль показалась ему правильной и естественной, даже полезной для организма, как стакан свежевыжатого фруктового сока или, лучше, сухого вина.

Зажав носки — в правой руке, словно настоящий «маузер», Мигунов подошел к кровати сокамерника. У Блинова открыт рот, первым делом — заткнуть его, прихватив для верности челюсти левой рукой. Итак: заткнуть, навалиться, задушить. Душить долго, пока не уйдут последние сомнения. Вот ведь еще совпадение — Блинов как нарочно прочел ему сегодня эту лекцию, предостерег от возможных ошибок. «Душить надо умеючи, с терпением…». Терпение у него есть. А вот умение?

Мигунов остановился.

Умение приходит с опытом. Он убивал дважды, значит, опыт у него должен быть. Но оба раза он даже не прикасался к своей жертве — Дроздов был убит электричеством, Катранов — ядом… Хотя нет, Катрана ему все-таки пришлось хлопнуть по руке, чтобы ввести яд. Дружеское такое похлопывание… Сейчас похлопыванием не обойдешься.

Ладно.

Мигунов поднял свой «маузер», прицелился в приоткрытый рот. Ну, давай! Но он не мог двинуться с места, словно загипнотизированный. Сердце колотилось, к горлу подкатил тяжелый, как сырой мякиш, комок. Ладони были мокрыми, словно он только что окунул их в горячую воду. Вытер их о себя, но это помогло мало, кожа была как нагретый воск. Нет, так не пойдет. Такими руками он не сможет душить, они соскользнут с гофрированного шланга шеи.

Ничего, ничего… Яда нет, электричества тоже. Хорошо. Он задушит Блинова голыми руками. Сломает его поганые хрящи и позвонки. Сейчас. Сию минуту. Время уходит. Ну же!

Он уже расставил руки и даже качнулся вперед, когда почувствовал внезапный приступ рвоты. Едва успел отвернуться и присесть. Спазм сжал горло, подкатил к самой гортани и вдруг так же неожиданно исчез.