Освобождение шпиона - Страница 51

Башнабаш попробовал выпить спирту — слышал, помогает. Не смог, как ни старался. С души воротит. Ладно, взял на продовольственном бутылку нарзана, с жадностью осушил ее всю. Жажда пропала, но голова разболелась сильнее.

Что еще попробовать?

Пошел на склад медикаментов. Если болен — лечись! Едва живой, он ходил среди полок и шкафов, читал таблички, развешанные здесь, как в аптеке. «Кровоостанавливающие средства»… «Общеукрепляющие»… «Мочегонные»… «Антисептические»… Нет уж, спасибо! Хватит нам антисептических!..

«Для лечения желудочно-кишечного тракта»… «Для повышения потенции»… Ого, а это что? Потенция. Потеют, что ли? Зачем тут кому-то потеть?.. Желчегонные, сердечно-сосудистые, обезболивающие, восстанавливающие… Вот, наверное. Восстанавливающие — это то, что ему надо. И обезболивающие тоже. Башнабаш взял две упаковки каких-то таблеток, сжевал на ходу несколько штук.

Дошел до металлических шкафов, за которыми прятались полки со спиртом, глумливо посверкивали выпуклые стеклянные бока бутылей. Был соблазн дать по ним хорошую очередь из ППШ, да жалко патроны тратить.

Башнабаш попробовал открыть один из шкафов и с удивлением обнаружил, что он заперт. Сплошное железо. Как сейф. И — заперт. Что там такое могло быть, интересно? Он еще раз прочел надпись, отпечатанную на глянцевой картонной полоске: «Неоперативная регенерация / Стимулирующие препараты». Буквы вроде русские, а что написано — непонятно. Башнабаш знал здесь только одно слово — «препараты», это то же самое, что лекарства. Ладно, разберемся как-нибудь…

Он вдруг обнаружил, что головная боль прошла и желудок почти успокоился. Даже о еде мог думать спокойно, без отвращения. Когда он принял таблетки? Минут пять назад, может, чуть больше. Чудеса просто!.. Он достал из кармана упаковки, постарался запомнить названия. Пригодится на всякий случай.

* * *

В караул он брал с собой наручные часы с будильником и подсветкой — на инструментальном складе нашел. Таких часов он раньше не видел, какая-то специальная модель, генеральская. С кучей всяких кнопок и крутилок. Захотел, нажал одну — там невидимые крохотные лампочки загораются по кругу, весь циферблат как на ладони, хоть ночь-полночь на дворе. И будильник есть, марш какой-то играет. Башнабаш заводит его в карауле на каждые два часа, чтобы веселее стоять было, ну и чтобы во времени как бы не утонуть. Здесь это просто — утонуть. Ни дня, ни ночи тебе, ни движения, ни звука… Только дизель тарахтит, и все. Чувствуешь себя, как муха в янтаре.

…Тогда семь вечера как раз прозвонило, до конца караула оставалось полтора часа. Ноги уже затекли стоять. Башнабаш решил пройтись немного туда-сюда. Повернулся, сделал шаг. И тут руку обожгло. Как взорвалось что-то внутри. Дернулся, глянул — палка торчит из плеча, короткая палка, а на конце у нее что-то вроде рыбьей кости, как перо. Башнабаш сдернул с плеча ППШ, ремнем задел стрелу, а та не сразу даже сломалась, а сперва ковырнула рану — боль адская! — и только потом надвое…

Он развернулся в ту сторону, откуда прилетела стрела, к Разлому, значит. И тут же ему сбило с головы пилотку. Упал, дышит, к прикладу щекой приложился, стал смотреть. Кочки эти, кучи, валы земляные — такое впечатление, что все это шевелится, перетекает, движется, приближается. У него мурашки по телу. Он хорошо помнил ту обезьянью рожу в темноте, когда они с Худаковым в карауле стояли. И про Борисенко помнил. Знал, что они где-то здесь, что объявятся рано или поздно. Но такого представить он не мог.

Маленькие, обросшие шерстью существа. Как восьмилетние дети, натянувшие страшные лохматые трико и маски. Только дети бы, наверное, кричали и визжали. А эти наступают молчком, беззвучно. И на диверсантов они не похожи. У диверсантов — оружие, гранаты, взрывчатка. А у этих палки, ржавые железные прутья да цепи. У одного на голове какой-то странный головной убор, а в руках маленький лук, куда он долго и старательно, торжественно так, заправляет очередную стрелу. Потом быстрое движение, щелчок — стрела жадно впивается в землю рядом с ногой Башнабаша.

Палец сам надавил на спусковой крючок.

— Тра-та-та-та!

Кто-то в толпе отлетел назад, упал.

Еще выстрелы. Еще.

Свинцовые пули сшибали карликов, как кегли. Это вызывало сдержанное удивление уцелевших, но движение не прекращалось ни на секунду, лохматая масса медленно катилась навстречу.

«Превосходящие силы противника», — подумал в какую-то минуту Башнабаш и тут же разозлился на себя.

— А-атставить панику, рядовой Башмакин!

Силы противника, тоже мне! Папуасы какие-то, карлики несчастные! Откуда только они взялись?!

Но думать об этом было некогда.

Вскочил, подбежал к прожектору, направил его в сторону Разлома, где яркий свет сразу «отрикошетил» от белых точек зрачков. Прицелился, дал длинную очередь из автомата. Увидел, как колыхнулся и исчез головной убор лучника. Ага, будешь знать, скотина! Схватился за станину ДШК, развернул, каблуком вогнал концы сошек в землю, упал рядом…

Не понял.

Пространство перед Разломом было пусто. Будто все мохнатое воинство строго вертикальным курсом ушло под землю. Даже трупов ни одного. Башнабаш поводил влево-вправо прожектором. Резко обернулся. Никого. В глаза затекала кровь, он вытер ее тыльной стороной ладони, потрогал лоб, голову. Тоже кровь. Наверное, второй стрелой чиркнуло-таки по макушке. Правый рукав весь мокрый, хоть выжимай, плечо горело огнем. Он только сейчас обратил внимание, что обломок стрелы остался торчать в теле. Тронул легонько — аж взвыл. Голова закружилась, ноги обмякли.